Штурм бездны: Море - Дмитрий Валентинович Янковский
– Два с половиной километра до берега, – сообщил Бодрый.
И тут до меня дошло, как можно узнать, где кончается сероводородный слой и сэкономить бомбы, не тратить их на бесполезную долбежку по голому дну. Идея была настолько простой, что меня словно ослепило сиянием ее совершенства.
– Чучундра, займи мое место за пультом! – попросил его я.
– Зачем? – насторожился он.
– Я пойду за борт. В костюме есть глубиномер и сонар, я сразу отслежу, что глубина стала меньше ста метров, и дам тебе команду остановить профиль расчистки акватории.
– Ты рехнулся? – Чернуха обернулась через плечо.
– Нет! Нас защищает сероводород, торпеды до меня никак не доберутся. А когда отрава кончится, я вернусь под броню.
– Годный план! – одобрил Чучундра, и пересел на мое место.
Я показал ему, как дезактивировать профиль расчистки, а сам взял легкий многозарядный карабин и закрыл забрало шлема. Тяжелый и дальнобойный брать не имело смысла, он нужен для ведения полноценного боя на дистанциях больше километра. На самом деле, можно было обойтись вообще без оружия. Так как я не собирался вступать в бой, но соваться в воду с голыми руками у меня не хватило духу.
– Бодрый, помоги снять каркас! – попросил я в микрофон шлема.
– Зачем? – удивился он.
– Мне боекомплект не нужен, – пояснил я, – а вот скорость на водометах лишней не будет.
Бодрый не стал спорить, так как в моих словах, действительно, имелось рациональное зерно. Сферический шлем и обтекаемый ходовой ранец создадут в воде несоизмеримо меньшее сопротивление, чем боевой каркас с навешанным на него боекомплектом.
– Сбавь скорость, – попросил я Чернуху. – Выйду через боковой люк, иначе прилипну к крыше.
– Хреновая идея, – Высказал свое мнение Чучундра. – Воды может наплескать. Люк всего на ладонь выше ватерлинии.
– Ноги замочить боишься? – съязвил я.
Гул турбин сделался тише. «Мымра» еще некоторое время двигалась по инерции, затем закачалась на небольших волнах. Взвыли приводы открывания люка. Я чуть пригнулся. Вода, действительно, плескалась у самого порога, и пару раз захлестнула внутрь, но это ничему не могло повредить. Чтобы не ждать полного раскрытия, я присел на корточки и боком вывалился в проем, погрузившись сразу на метр в облаке сверкающих пузырьков.
Бросив взгляд на иконку включения гиперволновой связи, я активировал передатчик и произнес в микрофон:
– Здесь Долговязый. Погружение штатное. Меня видно на радаре?
– Здесь Бодрый, метка четкая.
– Здесь Чернуха, – раздался голос в эфире. – Двигай вперед, я тебе отпущу и только потом дам ход.
– Принял, конец связи.
Водометы ходового ранца позволяли мне в любом случае двигаться быстрее «Мымры», особенно без каркаса, но все же Чернуха была права – в разведке есть смысл, когда разведчики двигаются впереди основных сил.
– Здесь Долговязый. Огонь бомбами не прекращать! – подумав, передал я, зная, что Чучундра может сдрейфить стрелять в мою сторону. – Я пойду ближе к поверхности, а бомбы выставлены на сто двадцать метров, не зацепят никак. К тому же автомат не выстрелит прямо в меня.
– Здесь Чучундра, я принял.
Его голос показался мне напряженным, но язвить я не стал, а врубил водометы на четверть тяги, и, ориентируюсь по показаниям компаса, устремился в сторону берега.
Держаться, действительно, следовало ближе к поверхности, иначе, не ровен час, могло зацепить своими же бомбами, но я и с поверхности мог определить глубину по сонару костюма. Дальность работы ультразвукового сканера была больше двухсот метров, но дна он пока не видел, так что за отсутствие сероводородного слоя можно было не беспокоиться. Однако тут дно такое, что может взмыть круто вверх в любой момент, так что надо было быть предельно осторожным.
Глава 27. «ЧИСТОЕ НЕБО»
Включив радар, я спроецировал метки биотехов на забрало шлема и мчался вперед, упруго рассекая воду сферой шлема. Белые вихрики кавитации оставались за моими ступнями, щекоча кожу сквозь ткань гидрокостюма, солнечные лучи пробивались через поверхность моря, словно отражаясь от разлитой по стеклу ртути. Вода была зеленой и пустынной, морские обитатели, учуяв сероводородную муть, поспешили покинуть опасную акваторию. Подо мною не видно было дна, лишь черная бездна, цепко державшая любые пытающиеся вырваться из нее кванты света.
Иногда до меня доносились ощутимые толчки ударных волн, это подрывались наши бомбы на глубине больше сотни метров. Сам я пронзал воду всего в шести метрах под поверхностью, подальше от взрывов. Самих бомб я не видел, «Мымра» отказывалась бить по мне, ощущая опознавательный жетон у меня под костюмом.
Торпеды меня сразу почуяли. У них были разные алгоритмы реагирования на корабли, в зависимости от их водоизмещения и класса, и на боевых пловцов. К непонятным целям, не внесенным на заводе в их мозги, вроде батипланов и боевых амфибий, твари относились с осторожностью, а вот по поводу пловцов им все было понятно. Я сразу увидел, как активировались торпеды на флангах. Не имея возможности ворваться в безопасную зону, они начали сопровождать меня и прощупывать ультразвуком, от чего по проекции на шлеме то и дело шла зеленая рябь. Честно говоря, мне показалось, что я физически ощущаю телом это прилипчивое внимание. Живо представилось, как в мозгах тварей, словно на экране томографа, мерцают искорки нейронных возбуждений, бегущих по нервам к исполнительным приводам перекачанных гормонами мышц. Твари строили мой образ в своих головах, рассчитывали дистанцию, траекторию, скорость, углы упреждения и перекрикивались в ультразвуком спектре, решая, как меня лучше убить. Но я вдруг с какой-то незнакомой мне раньше отчетливостью понял, что не являюсь жертвой. Нет, я пришел в эти воды не умирать, я пришел в эти воды охотиться. Охотиться на тварей и убивать их. Не потому что я умнее, быстрее, умнее их. Куда там! Нет, конечно, совсем не поэтому. Дело было в другом.
Я вспомнил, как мы подрались с Анчоусом, когда тот отпустил сальную шуточку в адрес Ксюши, по поводу еще не оформившейся женской груди. Мы с ним не бросились друг на друга молча. Молча не бьют, молча убивают. Чаще всего со спины и из-за угла. Драка начинается с гнилого базара, суть которого по большому счету, в расстановке ролей. Кто кого бьет, а кто является жертвой. Конечно, Анчоус сразу же перехватил инициативу. Ничего удивительного – он был на два года старше меня, и на пять килограммов тяжелее. Он знал, что он будет меня бить, а не я его, и сразу обозначил акценты. Он наехал на меня, стебался, и с демонстративным пренебрежением взялся двумя пальцами за уголок моего ворота, словно боялся испачкаться. Наверное именно брезгливое выражение на его лице навело меня на мысль о тактике отпора. Стараясь не дрогнуть голосом, я поинтересовался, мыл ли он руки после своей утренней мастурбации, прежде чем брать меня за одежду. Анчоус опешил. Он такого не ожидал, и лицо его сделалось каменным, словно он сходу налетел лбом на прозрачную стену. Я выждал всего один миг, дождался важного момента, когда один из секундантов Анчоуса прыснет смехом от моей шутки, и именно тогда нанес первый удар. Я целил точно в нос, снизу вверх, и попал именно потому, что Анчоус собирался рявкнуть на секунданта. Он всего на миг потерял ведущую роль, но мне этого мига хватило, чтобы расквасить ему нос, а дальше бить, бить и бить, не обращая внимания на ответные оплеухи, пока Анчоус, оглушенный, подваленный, не рухнул передо мной на колени. Только когда нас растащили, я глянул в его глаза. В них не было ни агрессии, ни превосходства, одна лишь мольба прекратить.
Я тогда хорошо понял, что выигрывает не тот, кто сильнее, не тот, кто быстрее, лучше вооружен или лучше умеет обращаться с оружием. Нет. Тактически выигрывает всегда тот, кто лучше
